Его отца, талантливого переводчика, литературоведа, знаменитого детского поэта Корнея Ивановича Чуковского, дедушку Корнея, знают все. "Мойдодыра", "Муху-цокотуху", "Айболита" читают сегодня маленьким праправнукам первых читателей этих неумирающих сказок. Его старший брат стал известным писателем, а книги его старшей сестры долго ждали своего часа. Дождались и теперь стоят на полках во многих московских, питерских и других домах.

О нём, Борисе, по-домашнему Бобе, младшем сыне Корнея Чуковского, сегодня даже родственники почти ничего не знают - так с горечью сказала мне Наталья Александровна Громова, писатель, куратор выставки "Ноев ковчег", посвященной жизни литераторов и кинематографистов в эвакуации - в Чистополе, Елабуге, Алма-Ате, Ташкенте. Выставка проходит сейчас в Литературном музее, в доме Остроухова в Трубниковском переулке. В экспозиции я увидела фотографию Бориса - он очень похож на молодого Корнея Ивановича. А на сайте у нас, в его учётной карточке, было, как оказалось, фото его старшего брата Николая. И это не только наша ошибка - к сожалению, она гуляет по Интернету.

О младшем брате тепло и трогательно вспоминает Лидия Чуковская в своей пронзительно нежной книге "Памяти детства" - о счастливых годах, проведенных в Куоккале.

Вот Корней Иванович со старшими детьми, Колей и Лидой, идёт на станцию, в лавку. Бобу - ему года три - брать в такое дальнее, двухвёрстное, путешествие не хотят, но он "молча принуждает". Малыш устал, и отец тут же изобретает средство спасения.

" - Несчастье! - вскрикивал вдруг Корней Иванович высоким голосом. - У меня приклеился нос! Я не могу сдвинуться с места! Я пропал! Помогите! Спасите!

Согнувшись в три погибели, он ёрзает носом по стволу придорожного дерева. Руки растопырены, пальцы беспомощно шевелятся в воздухе. А вот нос - нос уже неподвижен. Он накрепко прилип к стволу. И ноги вросли в землю. Кончено. Отец наш останется тут навсегда.

- Хватайте меня и тяните меня! Бобочка! На твою помощь вся моя надежда!

Мгновенно позабыв об усталости, Боба вцепляется ему в колено. Тянем и мы с Колей за болтающиеся длинные руки, за полы его пиджака, за Бобин кушачок. Тянем-потянем, вытянуть не можем. Нос прочно приклеен к дереву, ноги стоят как столбы... Бобе иногда удаётся сдвинуть одну огромную ногу, и он не теряет надежды. Но где там!.. И вдруг, от внезапного толчка, все мы летим на траву: великан освобождён, он распрямился, закинул голову и с высоты протягивает каждому из нас по очереди свою благодарную руку. Особенно горячая благодарность выпадает на Бобину долю:

- Спасибо тебе, Бобочка! Если бы не ты, не видать бы мне родного дома!
И Боба радостно бежит вперёд".

Дети выросли. Боба, единственный из них троих, не пошёл по стопам отца. Он стал инженером-гидрологом. Работал на Нивастрое, в Чирчике, в Управлении по строительству Беломоро-Балтийского канала.

Но до этого ещё очень далеко. А пока - Петроград, начало двадцатых. Старший брат Николай сочиняет шутливые стихи:

Говорит Корней Иваныч,
Почитай мне, Боба, на ночь!
Боба тоже старичок:
Не читает без очёк.

Конечно, все хохочут до слёз. Бобе двенадцать лет. "Боба, зеленоглазый, высокий, плечистый, чернобровый и белолицый, с ресницами в полщеки, Боба - старичок! И понадобятся ему, неведомо зачем, какие-то там очки! О подобной ерундовине только стишки и писать".

И правда, Боба не успел стать стариком. В июле 1941-го он стал московским ополченцем, бойцом 13-й Ростокинской дивизии. А осенью красноармеец Борис Корнеевич Чуковский погиб, возвращаясь из разведки, под Можайском, недалеко от Бородинского поля. Ему было тридцать один. И очки ему действительно так и не понадобились...

Его сына Женю, которому в сорок первом было четыре года, воспитывали бабушка с дедушкой, Корней Иванович и Мария Борисовна. Женя закончил ВГИК, стал кинооператором. К сожалению, Евгения Борисовича Чуковского уже давно нет с нами.

А Корней Иванович и Мария Борисовна много лет искали следы погибшего сына, его могилу. Приблизительное место его гибели - это всё, что им удалось выяснить...

Чувствуете, сколько удивительных совпадений? Плечом к плечу с Борисом сражались за Москву ополченцы-вгиковцы. А в Чирчике стоит замечательный памятник погибшим, "Журавли", автор которого, архитектор Серго Сутягин, сын комиссара 13-й Ростокинской дивизии. Этот памятник - и ему, Бобе, тоже.

Наталья Александровна Громова любезно предоставила нам фотографию Бориса:

- Пусть у вас будет память о нём.

Спасибо, Наталья Александровна!

Будем помнить.

Цитаты по книге: Лидия Чуковская, "Памяти детства", М., 1989.

Материал Марии Семёновой, группа в facebook "13 Ростокинская дивизия народного ополчения"